Навадвип Навадвипов

 

 

ДЫРКА.

Шоу для не очень наивных людей.

 

Студия программы «Дырка». Ведущий один.

 

Ведущий. Когда я на редкость нечасто заглядываю к себе душу, мне становится на удивление тоскливо. Ибо моя душа – это отражение многих душ окружающих меня. И хоть «Я» - это первая и единственная буква моего личного алфавита, но так всё же хочется, чтобы кроме душонок меня согревало и истинно человеческое тепло. А потому мы бурили, и будем бурить отверстия в человеческих сердцах, дабы найти его – людское тепло. Итак, это программа «Дырка» и я её ведущий Дмитрий Загниев. А у меня в гостях Олимпиада Восемьдесят.

 

Входит полная дама, садится.

 

Ведущий. Красота – это дар. Красивое имя у красивой женщины – дар вдвойне. Олимпиада – это ведь не Липа?

Ол. Восемьдесят. Липа. Но имя настоящее.

Ведущий. То есть?

Ол. Я, конечно, Липа, но не подделка. Просто Липа.

Ведущий. А Восемьдесят – ваш размер? Простите за назойливость, чего?

Ол. Восемьдесят. Восемьдесят – это фамилия. По мужу./кокетливо/ Я замужем.

Ведущий. Вот как? А сменить её не пытались? На дворе, слава Богу, две тысячи четвёртый. Скажем, на Афинскую. Представляете Олимпиада Афинская?

Ол. Восемьдесят. Что вы ... Я очень люблю своего мужа.

Ведущий. А проблема у вас с ним же?

Ол. Восемьдесят. Не совсем. Даже не знаю, как начать. Понимаете, я неизлечимо больна. И болезнь моя угнетает не только меня, но и окружающих. В том числе моего мужа. Мне самой порой непонятно, как он это выносит. Дело в том, что у меня отрыжка. Хроническая отрыжка.

Ведущий. Это как?

Ол. Восемьдесят. Я всё время отрыгиваю.

Ведущий. За столом?

Ол. Восемьдесят. За столом, у телевизора, в постели. Читаю книгу – отрыжка. Слушаю музыку – отрыжка. Храплю в объятиях мужа...

Ведущий. Вы ещё и храпите?

Ол. Восемьдесят./смущённо/  Да. Храплю в объятиях мужа – отрыжка. А недавно у меня была отрыжка в театре. Вы представляете - в театре. Идёт представление, я сижу, в зрительном зале и отрыгиваю. Как мне потом было стыдно.

Ведущий. И какова реакция вашего мужа?

Ол. Восемьдесят. О! Он у меня почти святой. Но я боюсь, его терпение не беспредельно. Он будет мучиться, а потом застрелится и, в конце концов, умрёт... Или сначала застрелится, а потом будет мучиться? Ведь он у меня такой ранимый.

Ведущий. Вы с ним уже разговаривали?

Ол. Восемьдесят. /резко/ Болван. /снова мягко/ Я же объясняю, что он ранимый.

Ведущий. Спасибо за болвана. Итак, ранимый муж Олимпиады - Восемьдесят Альфонс Петрович Восемьдесят.

 

Входит крепкий мужчина, садится

 

Ведущий. Скажите, если я правильно размышляю восемьдесят плюс восемьдесят, будет сто шестьдесят?

Альф. Петрович. Будет, будет! /жене/ Я тебе покажу отрыжка, перед людьми меня позоришь.

Ол. Восемьдесят. Милый, Но я же хочу с тобой разобраться. Согласись это ужасная проблема – отрыжка.

Альф. Петрович. Да меня тошнит на твою отрыжку!

Ведущий. А у Вас, как я вижу, хроническая тошнота на хроническую отрыжку.

Ол. Восемьдесят. Нет. Это наш семейный доктор опять что-то перепутал и дал мужу тошнотворную таблетку.

Альф. Петрович. Доктор-шмоктор. Пристрелю гада. Нет у неё никакой отрыжки. Это она специально мне и Вам голову морочит. Мне морочит, Вам морочит, а теперь и в телевизор морочит.

Ведущий. Интересно, зачем она это делает?

Альф. Петрович. Да, чтоб спать с этим гадом. Доктором-шмоктором.

Ол. Восемьдесят. Дорогой! Он же наш врач!

Альф. Петрович. Врач-срач. Я ему засуну его клятву Гиппократа в одно место.

Ведущий. Как мы видим Болезни души и тела связаны воедино. И без Эскулапа нам обойтись, увы, никак не удастся. Встречаем – семейный доктор четы Восемьдесят Аспирин Микстурович Недыхайло.

 

Входит доктор.

 

Ведущий. Аспирин Таблеткович...

Врач. Микстурович.

Ведущий. Микстурович. Вы лечите Олимпиаду и Альфонса.

Врач. Да если так можно выразиться.

Ведущий. И если я правильно понял, Вы не против иметь фамилию Восемьдесят.

Врач. Что Вы! Мне и моя нравится. К тому же, у меня  есть жена. Отличная жена.

Альф. Петрович. Ну так что ж ты, гадина, по чужим таскаешься?

Врач. Кто таскается? Я её доктор. И Ваш, кажется, тоже!

Альф. Петрович. Да я таких докторов /долгий мат/ ...в Гондурасе.

Ведущий. Вы там были? В Гондурасе?

Альф. Петрович. /отвлечённо, но резко/ Неважно!

Ведущий. Хорошо! Доктор. Скажите, отрыжка у Олимпиады – это не симуляция?

Врач. Разумеется, нет.  У неё, действительно отрыжка в крайне запущенной степени.

Ведущий. И какие средства Вы применили в лечении?

Врач. Какие?! Единственно верные! Таблетки. Ведь данное заболевание результат сложных психофизических процессов, и единственно верный способ вылечить её – таблетка.

Ведущий. Не раскроете секрета, какая?

Врач. Кажется, снотворная. Или тошнотворная? Не помню. Я ведь, по правде говоря, близорукий. Альфонсу Петровичу нужна одна таблетка. Его жене другая. Всего ведь не упомнишь. Вот для Олимпиады снотворная, другая, мужу, тошнотворная. Или наоборот? Я ведь близорукий.

Альф. Петрович. Во-во. Я же говорил, какой он врач. А жена его ещё специально против меня подговаривает. Что б тот меня отравил.

Врач. Как отравил?

Ол. Восемьдесят. Это неправда!

Альф. Петрович. Правда!

Ол. Восемьдесят. Неправда!

Альф. Петрович. Правда. Это же ты его подговорила меня стерилизовать?

Ведущий. Простите, не понял?

Альф. Петрович. Однажды, когда я ходил к этому доктору, он дал мне таблетку.

Врач. Да. Дал. Снотворную... Или тошнотворную?

Альф. Петрович. Вот. Я проглотил эту таблетку, и уснул. А проснулся я уже стерилизованным.

Врач. Что вы, что Вы! Я точно помню, что удалил Вам фурункулы в нижней ягодичной области.

Альф. Петрович. Какие фурункулы? Это были яйца!

Врач. Яйца?

Ол. Восемьдесят. Яйца?

Ведущий. Яйца?

Ведущий. На жопе?!!

Альф. Петрович. А какая вам разница, где растут мои яйца!

Ведущий. Росли... Ситуация, похоже, явно заходит в тупик. И самое время, чтобы охладить страсти, прерваться на рекламу.

 

Действующие лица замирают.

Вбегает девица с помадой в руках.

 

Здравствуйте. Я визажист Лара Шм... Ну не важно, какая Лара. Я придумала вот эту помаду. Это не просто помада. Дело в том, что её очень трудно оттереть. Сейчас я запросто обмажу всех сидящих здесь. А они пусть оттираются – фиг оттерутся. Ха-ха.

 

Убегает. Действующие лица оживают.

 

Ведущий. Итак. Аспирин Микстурович. Вы отрезали товарищу хозяйство.

Врач. Это какая то ошибка. Я увидел большие фурункулы и принял единственно верное решение – срочно их удалить. /пытаясь оттереться./ Фу, какая гадость на моём лице.

Ведущий. А перед этим, Вы дали ему какую то таблетку.

Врач. Конечно. Для профилактики заболевания. Не помню какую.

Ведущий. Ну хорошо. А штаны Вы с него, зачем спустили?

Альф. Петрович. Ах ты медик-педик. Хрен близорукий. Да я тебя.../ пытаясь броситься на  медика/

Ведущий. /останавливает/  Спокойно!

Врач. Как зачем? Ради науки. Исключительно ради науки.

Альф. Петрович. Вот это она, она во всём виновата. Это они всё подстроили.

Ол. Восемьдесят. Молчи! Молчи! Или я скажу сейчас то, что не решалась сказать раньше!

Альф. Петрович. Ну, что ты можешь мне сказать?

Врач. /оттираясь/  Фу, какая гадость на моём лице.

Ол. Восемьдесят. Дело в том, что мой муж спит с книгой.

Альф. Петрович. Ха! Книга источник знаний!

Ведущий. И как сильно Вы капнули в этот источник?

Альф. Петрович. /ведущему/  Пошёл на хрен!

Ведущий. Истинная глубина!

Альф. Петрович.  А ты спишь с этим близоруким педиком-медиком.

Ол. Восемьдесят. Я ещё не всё сказала! Не затыкай мне, пожалуйста, рот. Дело в том, что он не просто спит с книгой. Он с ней совокупляется!

 

Немая сцена, все замерли, кроме доктора.

 

Врач. Фу, какая гадость на моём лице.

Ведущий./ тихо/ Доктор, у нас ещё и глуховат.

Врач. Что простите?

Ол. Восемьдесят. И ещё. Наш ребёнок, которого я называю своим не мой. Он - от книги!

Альф. Петрович. Врёшь!

Ол. Восемьдесят. Ты сам меня вынудил!

Ведущий. Как мне не хотелось, но всё же я просто обязан сделать то, что я сейчас сделаю. Я приглашаю сюда сына четы Восемьдесят.

 

Входит мальчик с книгой.

 

Ведущий. Скажи, ты тоже Восемьдесят?

Сын. Да.

Ведущий. /торжествующе/ Три по восемьдесят – двести сорок, чем не перепись населения! А что это у тебя за книжка?

Сын. Это не книжка. Это моя мама.

Ведущий. Как мама?

Сын. Папа, зачем ты изменял моей маме с этой женщиной?

Ол. Восемьдесят. Нахал! Я тебя воспитывала.

Альф. Петрович. Сынок, прости.

Врач. Фу, какая гадость на моём лице.

Сын. Нет, папа. Это я сказал дяденьке доктору, чтоб он отрезал тебе всё лишнее.

Ведущий. Вот оказывается, где порылась собака!

Врач. Сказал? Я ничего не слышал!

Ведущий. Он, наверное, тихо сказал.

Альф. Петрович. Прости, меня, сынок. Я знаю, кто во всём виноват. Вот этот Арифмометр ходячий. Фамилия ему моя, видите ли, не понравилась. Да ты на свою посмотри. Загниев ты от того, что загнешься у меня сегодня. Зуб даю.

Врач. Они у Вас все искусственные. А Загниев он того, что пахнет от него гнильём. Как от кариеса. Вставной челюстью клянусь. Какая гадость на моём лице. Что я жене скажу?

Ведущий. Неправильно пробуренная дырка порой приносит немалые страдания. Из дырки разродится лава, сказала одна немалая сволочь. Вот и на нас хлынула лава, берущая свои истоки в домашних ватерклозетах. А потому, тема наша на сегодня исчерпана...

Сын. Ты кого какашкой назвал?

Все Мочи гада!

Ведущий. Ох-ра-на-а-а!!!

 

ведущий убегает. Все бросаются за ним.

 

НА ГЛАВНУЮ